Чувашский ТЮЗ: «реанимация» с вариациями

Чувашский государственный театр юного зрителя не прошел печальный путь, типичный для большинства детских театров бывшего СССР, созданных по образу и подобию брянцевского, потому что давно уже не был ... ТЮЗом. Театр с пониженными творческими критериями не имел высокого статуса в городе. Здесь адаптировали свои спектакли к невзыскательному вкусу горожанина в первом поколении. Чужие здесь не ходят», — думали мы про этот театр… И вдруг в ТЮЗе появляется по-настоящему хороший спектакль.

Хороший спектакль — случай для нашего города редкий. Станислав Васильев, очень молодой человек и очень молодой режиссер, поставил «Собаки» в эстетике советского ТЮЗа периода его расцвета. Все! Тому, кто знает, достаточно. Кто не знает, тому не объяснить. Получился, как ни странно, очень современный спектакль, сделанный просто и бесхитростно, по-детски серьезно и искренне. Героями спектакля оказались, конечно же, не собаки, а люди, выброшенные на обочину жизни.
С. Васильев написал собственную инсценировку повести К. Сергиенко «Прощай, овраг!» и сам же ее поставил. Поставил в двух составах: женском и мужском. Кто его знает, получились бы две разные версии или нет, а, очевидно таков был замысел режиссера, но с мужским составом что-то не сложилось. С женским же составом вышел спектакль, ничем не напоминающий все то, что мы видели здесь ранее.
Что получилось.
На краю большого города, в овраге вдали от сытого и равнодушного мира людей обитают бездомные псы. У каждой собаки счастливое прошлое, и безрадостное настоящее. В этом настоящем у них новые имена: Черная, Гордая, Головастая, Хромая, Бывшая такса. Крошка. О прошлом они тоскуют, берегут незатейливые вещицы из былой жизни, ищут Собачью Дверку, за которой спрятано счастье.
Город напоминает о себе звуками автомобилей, голосами людей, больше похожими на лай. Жизнь сломана и идет себе мимо где-то там, за краем оврага. Музыкальная тема Алексея Айги, мрачная и светлая одновременно, звучит невыносимо пронзительно. В эпизоде отлова собак на сцене не появится ни одного человека. Только звуки: обрывки слов, надрывные взвинченные интонации. Клаустрофобическое пространство помойки сожмется до размеров стальной клетки… Затемнение. Все кончено.
Спектакль вышел очень простодушный и совершенно традиционный по форме. На сцене говорят нормальными голосами с нормальными же интонациями, понятно, что происходит, какие истинные мотивы, а не слова, движут персонажами, нет изощренных мизансцен, блестящих режиссерских эффектов, то есть ничто не отвлекает зрителей от сюжета и актеров. В общем, спектакль получился сильным по эмоциональному воздействию, с оттенком «студийности», и отсутствие радикальной режиссерской концепции его совсем не портит.
Нет у спектакля и отчетливо выраженной дидактической концепции. И это тоже хорошо. Делать сложное простым и однозначным — задача нехудожественная и потому бессмысленная. Правда в Чувашском ТЮЗе считают, что «новая работа коллектива затрагивает нравственные проблемы воспитания у детей чувства сострадания и сопереживания к братьям нашим меньшим». Но это не так.
Как это сделано.
Повесть К. Сергиенко, балансирующую где-то на грани между «Золотым ключиком» А. Толстого и «На дне» М. Горького, режиссер Васильев разворачивает в сторону и от мечтательной сентиментальности и от мрачной и инфантильной озлобленности на день сегодняшний. Сюжетом спектакля становится цепочка попыток внутреннего противостояния безнадежности, отчаянию, и убожеству жизни на помойке. Сюжет режиссера С. Васильева хорошо продуман:
Завязка. Стая не делит своих членов на умных и глупых, добрых и злых. Ей не нужны слабые и беззащитные, умные с их никому ненужной сложностью. Стае нужны добытчики.
Развитие действия. От разобщения — к единству: стая становится семьей. Герои преодолевают свой индивидуализм, инфантилизм и приобретают чувство ответственности друг за друга.
Кульминация. Они бешенные (потому что другие!). Их необходимо уничтожить.
Развязка. Собаки погибают, спасая друг друга.
Спектакль объединил артистов разных поколений. В течение многих лет труппа не имела живых творческих вливаний. Сейчас здесь играют молодые актеры, недавние выпускники Чувашского государственного института культуры и искусства. В «Собаках» они лишь намечают характеры, приближают персонажей к своему жизненному опыту, заполняя пространство роли собственными лирическими проявлениями. Только поэтому история о жизни и гибели собак на дне оврага приобретает необходимый объем. Молодые актрисы играют обаятельно, очень искренне, и, что немаловажно, не скатываясь в надрыв и сентиментальность. Видимо, «мужская версия» спектакля не выходила столь же исповедальной, и поэтому режиссеру пришлось от нее отказаться.
Персонажи, сыгранные актерами, успевшими побыть тюзовцами, не менее эмоциональны, но более выразительны. Старшее поколение актеров еще помнит те времена, когда Чувашский ТЮЗ был театром для детей и юношества. Погрузиться в прошлое оказалось просто. Навык, оказывается, никуда не делся. Бывшие тюзовцы играли так, как будто в детском театре ничто не изменилось, не сдвинулась вся система координат. И вот, что странно: не были отторгнуты публикой. Затаив дыхание, зрительный зал следил за жизнью их героев.
Но и тут были свои вариации: «расконсервировалось» разное: у кого-то хорошая тюзовская эстетика, а у кого-то «тюзятина» заек-попрыгаек.
Похоже, Чувашский театр юного зрителя всерьез пытаются реанимировать. Получится или нет? Поживем, посмотрим.

http://www.stanislavskiy.tu1.ru/index.php?option=content&task=view&id=6