Собаки в овраге

То, что сейчас в репертуарах театров мало пьес о молодежи, признают все. На открытии 101-го сезона в столичном Русском драматическом театре им. Горького зрителям представили режиссера из Нижнего Новгорода Леонида Чигина, который взялся за постановку спектакля, как было сказано, о молодежи и для молодежи. И действительно, на декабрьской премьере в зале были в основном школьники, да и в дни зимних каникул именно эту пьесу играли почти каждый день. Поэтому интересно было увидеть и оценить не только постановку, но и то, как ее воспринимает аудитория.

Как сказал Леонид Чигин, пьесу выбирал художественный руководитель театра Юрий Ханинга-Бекназар. «Прощай, овраг...» — это инсценировка известной в восьмидесятые годы повести К. Сергиенко, поэтому рядом с его именем указаны еще два — Л. и А. Чутко. Жанр — сентиментальный трагифарс — определен режиссером.

Сразу скажу, что те комические сцены, которые есть в спектакле, фарсовыми назвать нельзя — смех сквозь слезы, это, скорее, драма.

— О чем пьеса? — спрашивала я выходящих из зала зрителей.

— О собаках, с которыми люди плохо обращаются, — отвечали почти все школьники.

На сцене действительно была показана жизнь бездомных собак, нашедших пристанище на дне оврага. Человек появляется дважды: в начале действия и в самом конце, и то не на сцене, а перед ней, в зрительном зале: сначала огораживает овраг, где будет вестись строительство (красные флажки сразу задают трагическую тональность — «обложили»), потом разбрасывает мясо, чтобы подманить и поймать голодных бездомных псов.

Так выстраивается главное противостояние: человек — животное. У каждой собаки своя роль в стае. Черный (коротко стриженный в камуфляжке и черном свитере) — вожак. Гордый (длинноволосый, в яркой свободной одежде) — его идейный противник. Остальные определяются по отношению к ним.

Но противостояние Черного и Гордого, которое должно выполнять роль психологической пружины, на мой взгляд, не срабатывает и ведет к недопониманию пьесы в целом.

Все зрители в одни голос говорили, что больше всех понравился Черный (артист Роман Чехонадский). На вопрос: «За что?» — отвечали:

— За то, что он защищает стаю.

Значит, хороший. Но почему тогда Головастый просит Гордого:

— Возьми меня к себе.

— У меня нет стаи.

— Тогда собери. Бывшая такса просится и Хромой.

— В овраге не могут быть две стаи.

— Тогда победи Черного.

Но зачем побеждать, если он заботится о своих, в последнюю минуту подставляет плечо умирающему Хромому… Черный даже не жестокий, а просто жесткий. Трагическая картина-воспоминание, как собака бежит за машиной навсегда уезжающего хозяина, который останавливается и бьет ее, не может не вызывать сочувствия и, значит, не оправдать агрессию по отношению к людям: «Я им все припомню!».

Ложность идейного противостояния двух главных героев обнаруживает также добровольное вступление Гордого в стаю вместо умершего от побоев Хромого. «Ты будешь моей правой лапой!» — торжественно провозглашает Черный. В пользу стаи Гордый делает и свой последний выбор — умереть со всеми, а не выживать в одиночку…

В разговоре режиссер Леонид Чигин сказал, что в пьесе ставится проблема выбора. Между хорошим и лучшим? Актера Юрия Лепустина просто жалко: ему приходится играть выбор там, где его нет, отсюда и отсутствие заявленного психологического конфликта. Понятно, что это не вина артиста, но чья — сказать трудно: автора повести или тех, кто делал из нее пьесу, или режиссера, который так ее прочел…

Показалось, что не хватает драматургического материала и актрисе Надежде Гречанниковой, исполняющей роль Крошки. У всех собак есть своя история, свой путь в овраг, а у нее нет, поэтому приходится играть слепую преданность сильному.

Единственная собака, у которой названа порода, — Такса. Но с определением «бывшая» это звучит так же грустно, как «бывший интеллигентный человек».

Спектакль, конечно, о людях, хотя бы потому, что у каждой собаки в прошлом был свой человек: покойный профессор, который на даче отдал Таксе и ее детям целую комнату, художник, который вылечил Гордого, хозяин, предавший Черного, школьный сторож, с которым Головастый каждый день «проходил все классы», «породистый» владелец Привязанного… Трагедия, предательство или просто жизненные обстоятельства приводят не только собак в овраг, но и людей на дно жизни (не случайно Головастый читает монолог Сатина из горьковской пьесы).

Лейтмотивом проходит через весь спектакль мечта Гордого найти «собачью дверцу», за которой обязательно окажется добрый человек — хозяин, который не обидит и защитит. Но разве об этом не мечтает каждый из нас?

Самый комический из всех трагических персонажей — кот Ямамото, император, как он себя называет (актеру Болату Кирибаеву было где разыграться). Сцена «Гордый в гостях у Ямамото» заставляет вспомнить детскую классику — «Бобик в гостях у Барбоса»: «Я с ними (хозяевами. — Е.К.) строг!». Только заканчивается история печально — в овраге, вопреки поговорке, бездомные кошки с собаками уживаются…

Пытаясь как-то «столкнуть» юных зрителей с узко собачьей темы, я спрашивала: «А про человека можно сказать, что он в стае?». Задумывались не надолго…

Правда, один мальчик из 7-й школы сформулировал четко: «Я думаю, это люди, с которыми обращаются, как с собаками, или собаки, которые мечтают стать людьми».

В зале среди юных зрителей обращала на себя внимание очень симпатичная пожилая пара, как оказалось, бывшие учителя биологии, большие любители театра.

Иван Герасимович поделился впечатлениями:

— Мне спектакль от души понравился, я даже прослезился в некоторых местах. На мой взгляд, самая яркая сцена — это появление Ангела-Хромого.

Жаль, что дети поняли пьесу так буквально, тема здесь широкая, социальная. Вы посмотрите, что у нас в подъездах творится! Недавно в пятом часу утра вышел на шум, смотрю, парни дерутся, а девушка спокойно наблюдает. Разве это не стая? А учителям надо объяснять ребятам смысл действия.

И еще. Перед началом спектакля радиоголос в зале после приветствия вежливо напомнил правила поведения в театре, среди которых была и просьба отключить на время действия сотовые телефоны (юный зритель нынче особый…).

И этот «воспитательный момент» навел на мысль о возможности продолжить общение актеров и зрителей после спектакля (хотя бы после премьерного). Может быть, школьники хотели бы задать вопросы актерам и режиссеру, а создатели спектакля — рассказать о творческих замыслах, работе над ролями. Конечно, учитель может и даже должен побеседовать с ребятами об увиденном, но общение с актерами прямо в театре, мне кажется, было бы интересным и полезным обеим сторонам — и тем, кто в зале, и тем, кто на сцене. Театралами не рождаются, ими становятся, когда начинают не просто смотреть, но и мыслить. В том числе и критически.
Елена КУЗНЕЦОВА
г. Астана

http://www.kazpravda.kz/index.php?uin=1152073573&act=archive_date&day=22&month=1&year=2002