Эхо Москвы в Санкт-Петербурге - 25-летие театра «У Никитских ворот»

Н. КОСТИЦИНА: 13 часов 5 минут, у микрофона Наталья Костицина, здравствуйте. У нас в гостях Марк Григорьевич Розовский, главный режиссер Театра у Никитских ворот. 25-летие театра будут отмечать и в Петербурге, на сцене Малого драматического театра стартуют пьесы по произведениям Пастернака: «Слепая красавица» - 9 марта, и до 16-го марта. 16-го легендарный спектакль «Песни нашей коммуналки». Марк Григорьевич не только режиссер, он и драматург, автор пьес «Красный уголок», «Концерт Высоцкого в НИИ», «Триумфальная площадь», автор многих инсценировок, член Союза писателей России, член Союза театральных деятелей, народный артист России, член редакционного совета журнала «Театральная жизнь», лауреат многих премий, был членом Комиссии по помилованию при президенте Российской Федерации, является челом Общественного совета московского бюро по правам человека, членом российского пен-клуба.  Марк Григорьевич, запоздалые поздравления вам - с юбилеем.



М. РОЗОВСКИЙ: Спасибо. Почему запоздалые? Юбилей предстоит. 27 марта Театр у Никитских ворот, в Международный день театра...

Н. КОСТИЦИНА: С вашим юбилеем!

М. РОЗОВСКИЙ: С моим? Да что вы! Забыть уже это пора! Я думал, вы про юбилей театра.

Н. КОСТИЦИНА: Почему Петербург выбран?

М. РОЗОВСКИЙ: Для меня это родной город. Как говорится, «я вернулся в мой город, знакомый до слез», это про меня. Питер меня спасал в течение моей жизни многократно, это не преувеличение, когда я был без работы, когда я числился в каких-то черных списках, и когда мне не было прохода нигде.

Н. КОСТИЦИНА: Это когда закрыли ваш студенческий театр.

М. РОЗОВСКИЙ: Да. Потом Георгий Александрович Товстоногов протянул мне руку, пригласил в БДТ, и я ему по гроб жизни благодарен именно за это. Ставил «Бедную Лизу» в 73 году, работал на Ленфильме после окончания высших сценарных курсов.

Н. КОСТИЦИНА: А с кем работали на Ленфильме?

М. РОЗОВСКИЙ: С Виталием Аксеновым, он снял первую картину «Семь нот в тишине», о музыке картина была, она была моим дипломом по окончанию высших сценарных курсов. А Питер...Сегодня дождливый вроде бы день, а так сердце защемило, когда я приезжал на Московский вокзал. Здесь у меня огромное количество друзей, причем настоящих друзей. Здесь я когда-то провел одну из белых ночей, представьте себе, с Бродским и Аксеновым, гулял с Мармзиным, выпивал с Довлатовым, был знаком с «горожанами». Знаете кто такие «горожане»?

Н. КОСТИЦИНА: Нет, про «горожан» не знаю.

М. РОЗОВСКИЙ: «Горожане» - был такой сборник, потом я был участником «Метрополя» у Василия Павловича Аксенова, сборник, который был назван антисоветским. А, между прочим, до «Метрополя» в Питере группа молодых писателей и среднего возраста объединились и сделали рукописный сборник под общим названием «Горожане».

Н. КОСТИЦИНА: То есть самиздатовский. Вспоминаю, да.

М. РОЗОВСКИЙ: И это был цвет питерской литературы и поэзии, была компания друзей. В очень тяжелое время они это делали, с ними я общался. Одновременно была премьера в профессиональном театре - «Бедная Лиза», которая много лет прошла, на сцене БДТ этот спектакль родился. Потом была работа над «Историей лошади». Театр у Никитских ворот приезжал в Питер, когда мы начинали, практически каждый сезон, мы работали в огромных залах, во всех дворцах, и в «Выборгском», и «Первой пятилетки», и в «Кировском», в те годы. Наши гастроли проходили всегда с аншлагами. Сейчас перерыв возник, и представилась возможность. 

Н. КОСТИЦИНА: С возвращением. Марк Григорьевич, вы сами заговорили об «Истории лошади». Ведь книга эта наделала очень много шума и, прежде всего, в Петербурге, где вы пишете о своей работе над спектаклем «История лошади». Я тогда подумала: а зачем вам это нужно было? Вы же известнейший режиссер, признанный во всем мире. Зачем нужно было возвращаться к этой истории и делить эти лавры? Объясните мне.

М. РОЗОВСКИЙ: Честно говоря, я не хотел бы муссировать эту тему, потому что в книге все сказано. Сначала была публикация части этой книги в журнале «Новый мир». В книге есть все ответы на эти вопросы, которые вы сейчас мне задаете. Товстоногова я вовсе не пытался стащить с пьедестала, он мой учитель, он гений и остается гением, я благоговел, и благоговею по сей день перед его памятью, он протянул мне руку в моей жизни и относился ко мне блистательно. Но что делать, в отношении меня он совершил неблаговидный поступок: когда пьеса была почти готова, он посмотрел прогон, перенес ее с малой сцены на большую сцену, и уже я не работал над этим спектаклем. Конечно, мастерство Товстоногова позволило ему сделать массу замечаний и провести коррекцию той работы, которая была проделана. Он смотрел и первый и второй акты. И если говорить правду, Олег Валерианович Басилашвили настаивает на том, что Георгий Александрович смотрел только первый акт, нет, он смотрел оба акта. Свидетелями тому были и критик Свободин, и критик Натан Эйдельман, и Нателла Александровна присутствовала на этом прогоне двухактном. Там только не было сцены смерти, потому что не была готова музыка, аранжировка. Это все сейчас я не хочу...вы так спрашиваете меня в лоб.

Н. КОСТИЦИНА: Много шума наделала эта история в Петербурге. Зачем?

М. РОЗОВСКИЙ: За тем, что должна быть этика в театре, а в советское время, в то время, когда был век-волкодав, такие вещи были на каждом шагу. Это и сейчас происходит, между прочим, довольно часто. Я писал книгу не о Товстоногове, это частный случай, но я говорил о времени, я говорил об этике в театре, цель моя - восстановить этику в театре. И если я здесь не понимаем, что ж поделать, но есть люди, которые прекрасно поняли то, что я хотел сказать, поддерживали и поддерживают меня.

Н. КОСТИЦИНА: Марк Григорьевич, я вчера обзвонила полгорода и говорю: «А кто это такой, Товстоногов-младший, Георгий Александрович Товстоногов-младший, который у вас как режиссер ставит Стоппарда, или уже поставил?». Сказали: «Сын Сандро Товстоногова».

М. РОЗОВСКИЙ: Он поставил Стоппарда уже давно, и уже после этого поставил еще один спектакль «Конец игры» Беккета, где я играю одну из главных ролей. Впервые в жизни дебютировал на сцене как актер.

Н. КОСТИЦИНА: Сами настояли на участии как актер?

М. РОЗОВСКИЙ: Что значит настоял? Я не настоял, так придумали, что я буду играть. Георгию Александровичу Товстоногову-младшему захотелось позвать меня в качестве актера, и это произошло. И я рад, что мы оказались выше каких-то клановых интересов, а ведь я пригласил его задолго до того, как и книга была готова.

Н. КОСТИЦИНА: Талантливый парень, Марк Григорьевич?

М. РОЗОВСКИЙ: Конечно, он вбирает в себя очень много от великого Товстоногова, он понимает всю ценность психологического театра. Я очень рад, что он в нашем театре поставил эти два спектакля, они идут с успехом, и актеры его полюбили. Так что, этот опыт довольно-таки хороший.

Н. КОСТИЦИНА: Я вышла на ваш сайт, кстати, замечательный сайт, очень подробный, и зацепилась за ваше обращение к актерам к 20-летию театра, что произошло за эти 20 лет. Вы пишете о том, что 20 лет назад искусство было не слишком востребовано и вокруг нас бесовствуют шарлатаны, что служение высшему сузилось невероятно, служение сплошь и рядом сделалось лишним, развлекательная функция театра подавила все и вся. За 5 лет что-то изменилось с вашей точки зрения?

М. РОЗОВСКИЙ: Да нет, наверное, даже усугубилось, потому что мне кажется, что как раз товстоноговский критерий в театре в достаточной мере потерян, и я тоже об этом пишу в книге в главе «Товстоногова на нас нет, господа». Потеряно, что такое хорошо, что такое плохо, что современно, что не современно, где искусство, где халтура. Взять к примеру психологический театр, тот самый великий русский психологический театр. Большинство критиков считают его уже отжившим, средоточием штампов, скучным и так далее, и тому подобное. Между тем, именно психологический театр есть самый трудоемкий, самый сложный вид сценического искусства, это безусловный пик любого художественного изъявления как авторского, так и актерского, так и режиссерского. Этому как раз учил всех нас Товстоногов. Психологический театр сегодня мало кто умеет делать, потому что тут надо уметь применять и систему Станиславского, и Фрейда, между прочим, и вообще немного разбираться в жизни, в политике и так далее, тут культура нужна, собственная боль необходима.

Н. КОСТИЦИНА: Марк Григорьевич, а почему это произошло? Вы как-то себе находите ответ на этот вопрос? Ведь живы еще те люди, которые понимают, знают, с молоком матери в себя впитали, что такое хорошо и что такое плохо.

М. РОЗОВСКИЙ: Произошли в какой-то мере эти разрушительные тенденции в отношении культуры, произошло некое опустошение в обществе. Если театр раньше был какой-то трибуной или кафедрой, с которой, по словам Гоголя, это известные слова, ставшие расхожими, с которой можно было сказать людям много добра, вот это все сегодня общее место. Произошла коммерциализация искусства. Да, прекрасное, великое достижение произошло за эти годы - отмена цензуры, но как мы воспользовались этой отменой цензуры. Отрицание психологизма и психологии - сегодня такой стал растиражированный принцип, приводящий театр к кризису и к какому-то бездуховному и обездушенному состоянию.

Н. КОСТИЦИНА: Так это мы воспользовались, значит, нам на душу это легло, нам это удобно. 

М. РОЗОВСКИЙ: Сегодня в моде знаковая, эпатирующая внешними воздействиями и разными изысками теапространство, не Мейерхольд, а мейерхольдовщина, не Мейерхольд, а мейерхольдики. Опять-таки, ссылаясь на Товстоногова, я могу сказать, что он это прекрасно чувствовал еще в то время. И он был гигантом именно русской театральной школы переживаний, он давал эту школу как никто, и наш театр старается, я такой шутливый лозунг выдвинул: «Быть мхатее МХАТа». Мы, конечно, не отрицаем и развлекательную функцию в театре, и, безусловно, театр должен быть разнообразным, и Театр у Никитских ворот - театр самых разных изъявлений, здесь мы играем и мюзиклы, и психологические пьесы, и авангардные пьесы.

Н. КОСТИЦИНА: А что привезли на гастроли?

М. РОЗОВСКИЙ: Эти гастроли, честное слово, уникальны. Может, вы сочтете это за какое-то бахвальство, но они действительно уникальны, потому что, ну, какой сейчас театр привозит на гастроли восемь спектаклей, спектакли восьми названий. Это очень редко бывает.

Н. КОСТИЦИНА: Не припоминаю!

М. РОЗОВСКИЙ: Вот мы восемь спектаклей привозим на сцену Малого драматического театра - Театра Европы, который гостеприимно предоставил нам сцену для этих гастролей, спасибо Льву Додину за это. Мы будем играть там спектакли восьми названий. Начнем гастроли с одной из наших самых последних премьер - это пьеса Бориса Леонидовича Пастернака "Слепая красавица", которую я нашел в черновиках. Это неоконченные три пьесы, это пьесы, которые он писал в последние годы своей жизни, можно сказать, это такое завещание, это после травли было, в 59 году, и эти черновики остались незаконченными. Это совершенно неожиданный Пастернак, Пастернак, которого мы не знаем, и даже специалисты, поэты не знали о замысле этой пьесы. Я по разрешению наследников, Евгения Борисовича Пастернака, сына Пастернака и других наследников, я сделал свою сценическую редакцию, то есть сделал новую драматургию этой вещи.

Н. КОСТИЦИНА: Но это неоконченная пьеса, да?

М. РОЗОВСКИЙ: Это неоконченная пьеса, пришлось многое сократить, многое перепоставить, но там искусством инсценировщика было то, чтобы ничего не написать за Пастернака, то есть там нет кроме каких-то междометий и нескольких служебных предложений, которые я тоже согласовал, естественно, с наследниками, и они одобрили все это. И вот мы открываем совершенно неожиданного Пастернака для вас.

Н. КОСТИЦИНА: А какой там Пастернак, в этой пьесе, какой он? В чем неожиданность?

М. РОЗОВСКИЙ: Я бы сказал, что это писатель-почвенник, это писатель, который размышляет об истории России, о крепостном праве, он ставит так называемый крестьянский вопрос. Он говорит, что все беды России, которые только были в нашей истории, все они упираются в то, что отмена крепостного права произошла слишком поздно. Если бы она была на 200-300 лет раньше, как во всех цивилизованных европейских странах, то может быть у нас была бы совсем другая история. И вот это ключевое пастренаковское размышление, тема рабства, тема освобождения от рабства, но героем является крепостной театра, актеры крепостного театра. Удивительно талантливый артист, который, можно сказать, альтер-эго самого Пастернака, потому что это твоерц, художник. И на протяжении нескольких десятилетий, это история жизни в помещичьей усадьбе, где все перемешалось - жизнь крестьян и жизнь бар. Я не буду пересказывать вам эту пьесу, она совершенно уникальна.

Н. КОСТИЦИНА: Понятно. 9 марта, в воскресенье.

М. РОЗОВСКИЙ: 9 марта мы открываем наши гастроли "Слепой красавицей" лауреата Нобелевской премии Бориса Леонидовича Пастернака.

Н. КОСТИЦИНА: Далее Куприн, "Гамбринус".

М. РОЗОВСКИЙ: "Гамбринус" Куприна мы неоднократно привозили в Питер, всегда этот мюзикл шел при переполненных залах. Это произведение мы много играли, и возили в Америку, и в Германию, и в Израиль, и всюду и везде его принимают отлично, я уж не говорю о нашей стране, конечно, и прежде всего мы в Одессе играли с огромным успехом. Я с радостью скажу, что здесь будет уникальный спектакль, потому что в главной роли выступит Сергей Эрденко, руководитель ансамбля "Лойко"...

Н. КОСТИЦИНА: Часто бывает у нас в студии, знаю.

М. РОЗОВСКИЙ: И нынче он петербуржец, но он-то начинал в этой роли, в роли Сашки-музыканта на нашей сцене, и мы договорились с Сережей, что в Петербурге он сыграет. Это будет уникальный спектакль, он великий виртуоз скрипки. А Куприн написал великую историю этакого Моцарта в пивной, и все события большой истории, то есть русско-японская война, революция, еврейские погромы, все это отражается на поведении посетителей "Гамбринуса" и на репертуаре Сашки, великого скрипача. Так написал Куприн, и, между прочим, такая схема очень похожа на схему мюзикла "Кабаре". Понимаете? Вы согласны со мной?

Н. КОСТИЦИНА: Есть, есть, да.

М. РОЗОВСКИЙ: Схема та же самая, хотя совершенно другой социум, и конечно Боб Фосс и знать не знал про произведение Куприна, и тем не менее. Все танцуют, все поют, это такой наш шлягер, наш хит, между прочим, с моей музыкой тоже, с моими одесскими стилизационными мелодиями.

Н. КОСТИЦИНА: Наверно, на ура он в Одессе. Давно, кстати, были в Одессе?

М. РОЗОВСКИЙ: В Одессе мы были лет 6 назад.

Н. КОСТИЦИНА: Далее, я смотрю, Мольер.

М. РОЗОВСКИЙ: Мольер - это постановка не моя. Дело в том, что в Театре у Никитских ворот много лет с успехом работает Аркадий Фридрихович Кац, замечательный режиссер, который мне тоже очень помог в конце 70-х годов, он 25 лет руководил Рижским театром русской драмы, и в то время говорили: "Какие театры лучшие? Это БДТ, это театр Каца". Кац сначала переехал в Москву, работал в театре Вахтангова, а потом махнул рукой и пришел ко мне. У меня язык не поворачивается назвать его вторым режиссером, он просто работает режисером в нашем театре, и "Скупой" Мольера - это праздничная актерская работа, замечательная игра актеров и постановка. Веселый спектакль, любовь, деньги, жадность, скупость, широта души.

Н. КОСТИЦИНА: Марк Розовский по Достоевскому - "Крокодильня". Что это за спектакль?

М. РОЗОВСКИЙ: Это веселый Достоевский. Мы привыкли к Достоевскому - мрачному мыслителю, который высоколобый человек. Все это так, это настоящий Достоевский, но Достоевский был и замечательным памфлетистом, фельетонистом, если хотите, с огромным чувством юмора. "Бесы", между прочим, я недавно прочитал и подумал: господи, здесь же бездна смешного, ироничного, очень ядовитого, очень гротескного. Наверно, вы вспомните, "Крокодил", такое есть у него произведение о петербургском чиновнике, который пошел в Пассаж, был проглочен крокодилом и, находясь внутри крокодила, он начинает жить совершенно по-новому, дает указания как жить всему обществу, его жена, которая осталась на этом свете, тут же изменяет ему с его другом-приятелем. И вот эта гротескная история конечно же полна именно Достоевским, его мыслям о вседозволенности, о реформах в России, о демократии в России, о свободе, потому что человек, который находится внутри крокодила, размышляет постоянно о свободе. Поэтому это очень актуальный Достоевский, которого мы сделали веселым Достоевским, и Крокодильня, в которой все мы сейчас находимся, Достоевский усмотрел в Пассаже, это вся наша сегодняшняя жизнь. Это чисто петербургский сюжет, поэтому, пожалуйста, жители Петербурга, придите 13 марта на нашу "Крокодильню" в Малый драматический театр!

Н. КОСТИЦИНА: Вот вы говорите "актуальный Достоевский", а вы никогда Салтыкова-Щедрина не собирались ставить? Уж насколько актуален!

М. РОЗОВСКИЙ: Я Салтыкова-Щедрина ставил в театре Образцовой, он там шел с успехом, делал "Историю одного города", такое фэнтези. Но гротеск в театре меня всегда очень интересовал, и мы привезли "Носороги", между прочим.

Н. КОСТИЦИНА: Да, "Носороги" Ионеско.

М. РОЗОВСКИЙ: "Носороги" Ионеско - это тоже одна из наших самых последних работ, и эта работа очень мощно сыграна, мне кажется, нашими артистами. В главной роли Максим Заусалин, которого хорошо знают в Питере, потому что он играет в мюзикле "О, милый друг" главную роль, роль Дюруа, на сцене Театра музыкальной комедии. Максима Заусалина вы увидите на сцене нашего театра, он же артист Театра у Никитских ворот, который ездит в Петербург на спектакли Театра музыкальной комедии. И это одна из лучших пьес ХХ века...

Н. КОСТИЦИНА: Она такая программная, наверно, для Театра у Никитских ворот.

М. РОЗОВСКИЙ: Все спектакли программные, я не могу сказать, что этот спектакль более или менее программный, но, учитывая то время, в которое мы живем, время, когда так явно поднимает голову фашизм, то эта пьеса становится просто ультрасовременной и нуждается в новом прочтении. Зритель нас прекрасно чувствует, прекрасно понимает. Итак, опыт театра абсурда, Эжен Ионеско "Носороги" в гастрольном репертуаре Театра у Никитских ворот. Какого числа?

Н. КОСТИЦИНА: 14 марта.

М. РОЗОВСКИЙ: Подождите, а еще одно животное у нас есть.

Н. КОСТИЦИНА: Животное - у вас "Собаки" Веры Копыловой. Напомните, что это такое?

М. РОЗОВСКИЙ: Когда-то Лия Ахеджакова сказала: "Прочитай, прочитай!", и я с ее подачи прочитал повесть "Прощай, овраг", а потом мы познакомились с автором, и не просто познакомились, а подружились. Это был мой очень близкий товарищ Костя Сергиенко, он писал замечательную прозу для подростков, для мальчиков и девочек. Однажды открылась дверь моего кабинета в театре, вошла 14-летняя девочка-школьница, которая сказала: "Я принесла вам пьесу", и я ахнул, потому что на обложке было написано: "Константин Сергиенко", а он уже ушел из жизни, Костя мой дорогой, я его хоронил. Это был замечательный писатель и потрясающий человек, очень рано ушедший из жизни.

Н. КОСТИЦИНА: А работы его издаются сейчас?

М. РОЗОВСКИЙ: Немножко, время от времени издаются, но это очень хороший писатель. И вот Вера Копылова, которая потом подросла, которая поступила, благодаря тому, что она писала пьесы. 

Н. КОСТИЦИНА: Это та 14-летняя девочка?

М. РОЗОВСКИЙ: Да, потом она стала 17-летней, сейчас она работает в "Московском комсомольце", закончила Литературный институт, училась на драматурга в Литературнлом институте, и  сделала эту пьесу по повести Кости Сергеенко "Прощай, овраг", где все герои собаки. Но, конечно, это не про собак, это про людей, которые сегодня оказались на обочине жизни и живут собачьей жизнью. Интересно, что в этом спектакле я столкнул песни Шнура и музыку Шнитке, уличные песни, которые звучат на Старом Арбате в исполнении бродяг, этакий молодежный фольклор прохожих, и песни, которые мною сочинены на стихи замечательных поэтов. Все это замешано в одну кашу, каждая собака - это характер. Этот спектакль имеет огромный успех, мы его возили в Марсель на Русские сезоны во Франции.

Н. КОСТИЦИНА: Понятно без слов, да?

М. РОЗОВСКИЙ: Да, и прошли со спектаклем "Собаки" просто на ура.

Н. КОСТИЦИНА: Далее у нас "Дядя Ваня" - 15 марта, и завершение гастролей "Песнями нашей коммуналки".

М. РОЗОВСКИЙ: Что сказать о "Дяде Ване"? Есть у меня книга, которая называется "Чтение "Дяди Вани", где я попытался откомментировать каждую букву, каждое чеховское слово, это мое понимание великой пьесы. Я считаю, что это лучшая пьеса Чехова, а поскольку Чехов - лучший драматург в мире, то "Дядя Ваня" - это лучшая пьеса в мире. Это пьеса, за которую я в свое время получил премию "Хрустальную Турандот" за лучшую режиссуру. Я знаю, что есть прекрасные постановки "Дяди Вани" в Питере, но мне хочется, чтобы театралы Питера увидели и моего "Дядю Ваню" и наших актеров в этом изъявлении. Я сегодня очень много говорил о психологическом театре, и это как раз образец подходов, и наш опыт мы представим на суд петербургского зрителя. В главной роли Александр Мосалов, и вообще вся команда наших лучших актеров занята в "Дяде Ване".

Н. КОСТИЦИНА: И про "Песни нашей коммуналки".

М. РОЗОВСКИЙ: Я всегда говорю, что это не старые песни о главном, а главные песни о старом. Это знаменитейший наш спектакль, он продолжение "Песен нашего двора", другого нашего знаменитого спектакля, который мы играем во дворе нашего театра. Это 40 хитов, и тут вы увидите тех же актеров, которые только что предстали в одной форме, но вы увидите их в совершенно новых музыкальных изъявлениях. "Песни нашей коммуналки" - это песни нашего детства, песни молодости наших родителей, это огромный пласт нашей неофициальной культуры, каждая песня превращена в некую музыкальную новеллу. И мне очень хочется, чтобы этим спектаклем-праздником закончились наши такие молниеносные и вместе с тем столь насыщенные гастроли Театра у Никитских ворот в Питере, посвященные 25-летию нашего театра.

Н. КОСТИЦИНА: Спасибо большое, Марк Григорьевич. С 9 марта до 16-го гастроли на сцене Малого драматического театра - Театра Европы, додинского театра, труппа Театра у Никитских ворот показывает все то, о чем сегодня рассказывал Марк Григорьевич. Спасибо большое.

М. РОЗОВСКИЙ: Спасибо вам, спасибо за гостеприимство, и я жду вас на наших спектаклях.